Россия имеет шансы на то, чтобы оказаться под монашеской властью.
Государство сегодня не только и не столько замаливает вину перед Церковью и восстанавливает историческую справедливость, сколько ищет себе младшего партнера с целью удержать в повиновении народ. Власть откровенно спекулирует на религиозных чувствах и уважении российского общества к исторической традиции.
Искусственное придание РПЦ некоей более весомой роли в общественно-политической жизни страны уже сейчас создает феномен светского монаха. Граница между паствой и народом стирается. Обычная религиозная и церковная жизнь не может привести к этому — это под силу только государству.
По закону перехода количества в качество, на определенном этапе некий объект манипулирования превращается в субъект, и сам становится манипулятором. Именно это сейчас и происходит во взаимоотношениях российской власти и Русской Православной Церкви. Источник приложения сил — народ и Россия.
Весьма показательный пример — переименование в Иванове проспекта Фридриха Энгельса в проспект графов Шереметевых. Вернуть городу Иванову имя Иваново-Вознесенск и убрать из названий центральных улиц и площадей имена Ленина, Маркса, Энгельса — давняя мечта части местной интеллигенции и губернатора Михаила Меня.
До сих пор все попытки этого встречали мощный отпор, а политической воли и смелости явно не хватало. Отношение к переименованию (или возврату исторических имен) в городе неоднозначное, поэтому несет серьезные электоральные риски.
Однако жизнь не стоит на месте, внутри общества вызревают некие новые процессы. У губернатора, депутатов, чиновников не стало больше смелости или понимания роли большевиков и местного купеческого и дворянского сословия в жизни города — нет. Если бы кто-то из властей вдруг инициировал сейчас процесс переименования, то все закончилось бы тем, что один депутат назвал бы другого гусаком — и все. Но появилась новая сила — Ивановская митрополия.
Нельзя сказать, что раньше ее совсем уж никто не принимал в расчет. У священников могли даже спросить мнение, церковь могла написать письмо. Но все это было в традиции отнесения религии к сфере культуры, место которой сами знаете где.
В обществе не стало больше верующих, к словам монахов не стали относиться более внимательно и уважительно. Но вместе с увеличением архитектурного присутствия и постоянной вербальной интервенцией иерархов российской власти, педалирующих значение РПЦ, в атмосфере что-то поменялось.
Церковь стала агрессивной, причем на чужом поле. Она стала самодостаточной в отношениях не только с народом, но и с властью. Разумеется, митрополита Ивановского Иосифа благословил (как это ни странно звучит) губернатор Мень, но его позиция была вполне самостоятельной и независимой.
Инициирование процедуры переименования было сделано грамотно, с хорошей подготовкой. Во взаимоотношения власти и горожан неожиданно вмешалась Церковь, чего ранее не было никогда. И вмешалась вполне успешно. Отныне следует разделять позицию властей и позицию митрополии. И не факт, что последняя будет послушной воле чиновников, скорее, наоборот.
Из того же разряда — обращение Русской Православной Церкви Заграницей в Следственный комитет РФ с просьбой проверить ряд высказываний и текстов Владимира Ленина на наличие экстремизма. В конце августа с официальным заявлением на ту же тему в СК РФ обращался профессор Николо-Угрешской православной духовной семинарии историк Владимир Лавров.
Таким образом, мы имеем заявление, по которому нужно провести проверку, а также высокую просьбу, чтобы проверка была проведена не формально, а с «пониманием». Просьба первоиерарха РПЦЗ митрополита Илариона может дать сил главе Следственного комитета в принятии сложного и неоднозначного политического решения. Более того, она послужит прикрытием этому решению, которое уже нельзя будет трактовать только в плоскости борьбы нынешнего режима с советским прошлым. Налицо — сакрализация предстоящего уголовного дела.
Нужно понимать, что такого рода проверки имеют вполне очевидные юридические перспективы. В заявлении в Следственный комитет говорится о признаках уголовного преступления в высказываниях Ленина.
Есть соблазн считать все это операцией российских властей, которые подтянули для этого РПЦ. Однако я уверен, что это самостоятельная монашеская игра, которая для власти может обернуться сильной головной болью.
В словах Ленина экстремизма сколько угодно, он вообще людоед. Если рассматривать его с точки зрения Уголовного кодекса, то избежать ответственности у него шансов нет. Если на этот счет кроме уголовного дела появится еще и судебный акт или хотя бы состоится внесение текстов Ленина в перечень запрещенных материалов, то вынос тела из Мавзолея — дело техники. И этого будет требовать РПЦ от власти, которая будет вынуждена согласиться.
При этом нужно понимать, что Ленин — это историческая фигура, создатель советского государства, на которого, в том числе юридически, завязана вся советская история. Дальнейший шаг после признания Ленина уголовником в контексте сегодняшней мировой политики, права и политкорректности — это запрет советской символики, включая гимн, признание СССР преступным режимом по аналогии с фашистской Германией.
Инициирование выноса Ленина из Мавзолея в таком ключе, признание его уголовным преступником может иметь серьезные последствия. Любая процедура живет своей жизнью и подчиняется своей внутренней логике: стоит начать, и уже не остановишь этот поток, прорвавшийся через дамбу.
В российском обществе не сформировано однозначное отношение к Ленину и советской эпохе. Невозможно представить себе, что кто-то считает преступлением свою жизнь в СССР. Поэтому начинать правовую процедуру в отсутствии не то что консенсуса в обществе, но и хорошо проработанной исторической оценки — это нонсенс.
Мы возмущались, когда Следственный комитет пытался расследовать уголовное дело в отношении умершего Магнитского. Здесь ситуация значительно худшая. Через уголовное дело, уголовно-процессуальными средствами дать историческую оценку эпохе!.. Теоретически это можно сделать в отношении любой исторической фигуры на любом этапе развития цивилизации. Нужно будет только представить суду имеющиеся письменные источники в качестве доказательств сторон, а уж судья вынесет приговор, который потом занесут в учебник истории.
РПЦ ведет себя безответственно, решает свои задачи в соответствии со своими представлениями о мире. И ответственность эту с нее сняло государство. Проекция религиозных убеждений и канонов на обычную жизнь не грозит ничем хорошим.
При этом власти у Церкви становится все больше, а у государства — все меньше. Оно так рьяно борется само за себя, что уничтожило всех, кто мог бы угрожать ей. Однако реальность не радует электорат, доверие людей ко всем уровням власти падает, возникает вакуум, который и заполняют монахи. И им, похоже, это очень нравится.