На аукционе в Лондоне была продана не коллекция Андрея Тарковского, а его имя, поскольку ценность собственно коллекции вызывает большие вопросы и даже недоумение. Формально побочным, а по сути главным, итогом торгов стало повышение стоимости образов и брендов, имеющих к Тарковскому мало отношения.
Высшей точкой развития буржуазного общества является крупнейший в мире аукционный дом Сотбис (Sotheby’s) в Лондоне. Это сознательно добивающаяся максимальной публичности циничная форма монетизации Духа. Постоянно увеличивающаяся добавочная стоимость торгуемых предметов обусловлена тем, что единственным объективным критерием, в том числе художественным, в современном обществе выступает цена — деньги.
Причем особенно следует отметить, что не собственно материальное наполнение цивилизации создает стоимость произведений искусства, а именно количество свободно обращающихся на рынке денег, то есть финансовая система со всеми ее производными в виде акций, облигаций, кредитов и прочих деривативов, суть которых плохо понимают даже банкиры и финансовые инвесторы.
Инструментом повышения цены выступает время: предмет постепенно наполняется новой стоимостью. Своего рода катализатор, дрожжи, которые также участвуют в процессе формирования цены (другая ключевая точка цивилизации, выпукло проявляемая через аукционные дома) — это спекуляция.
Иными словами, отдельным членам общества нужно декларировать собственные финансовые возможности (даже только лишь для очень узкого круга, «тайно владея»), а другим нужно, чтобы их разводили, как лохов. Так, например, было с коллекцией Ростроповича. Однако гораздо более ярким примером этого стала покупка собрания неких предметов, принадлежащих другу и соавтору Тарковского, Ольге Сурковой.
У гениев после их смерти много друзей, соавторов и родственников. Госпожа Суркова прославилась тем, что только в германском суде смогла доказать, что является соавтором книги Андрея Тарковского «Запечатленное время». Жена Толстого тоже, наверное, могла бы попробовать сделать это (всех видов прав на это у Софьи Андреевны явно поболе, чем у Сурковой в отношении Тарковского), но время было другое: додуматься до этого было сложно, а самое главное, что судебная система не была настолько изощренной, чтобы в принципе решать такие удивительные проблемы.
Имеет ли ценность коллекция Сурковой? Безусловно, для личного архива. Судя по описанию, в коллекции нет ничего, что представляло бы историческую или культурную ценность. Самое главное, что в ней нет ничего, что может стать предметом исследования творчества и жизни Андрея Тарковского. Данная коллекция — мыльный пузырь.
Цена, в которую Сотбис изначально оценил коллекцию, сто пятьдесят тысяч долларов — явно спекулятивная. Возможность для этого — имя Тарковского и то, что не было до сих пор каких-то значительных торгов, связанных с именем режиссера, потому что все ценное уже передано в музеи, причем бесплатно.
Специалисты из Сотбиса, нюхом чующие, где пахнет деньгами, не могли оставить без внимания эти факты и устроили грандиозную провокацию. Ну а полученная в результате цена в два миллиона долларов только подтверждает теорию про буржуазные ценности современного мира и лохов — как неотъемлемой его части.
Однако лох — это не ивановский губернатор, например, инициировавший покупку. Он как раз на стороне тех, кто торгует, он сам по себе аукционный дом.
Тарковский — идеальный объект для торговли. Продавать имеет право каждый, нисколько не задумываясь об авторских правах. Тарковским торгуют оптом и в розницу. Та же Суркова сказала об этом весьма красноречиво и доходчиво: «Я вижу, как разные люди учреждают фонды имени Тарковского, музеи его имени, фестивали, еще что-то, получают за это деньги… очевидно, с выгодой для себя пользуются посмертной славой Тарковского».
Кинофестиваль «Зеркало», обладающий сомнительной художественной ценностью, — первый в этом ряду торгующих именем. Его сверхзадача — создание паблисити сыну священника Александра Меня. Ивановский губернатор Михаил Мень мастер извлечения имиджевых (и не только) профитов. Он весьма успешно занимается этим. И всего лишь двух предметов ему для этого более чем достаточно — собственной фамилии и фамилии режиссера.