Начав борьбу с коррупцией, верховная власть по репутационным причинам уже не может остановиться. И по логике вещей, так как государство насквозь коррумпированное, в конце концов, власть уничтожит саму себя.
Извините за выражение, но это цугцванг. Что в переводе с немецкого означает понуждение к ходу, а терминологически — любое действие игрока приводит к ухудшению позиции. Или еще проще — замкнутый круг. Это я о ситуации, в которую попали нынешние российские власти. Причем все как в книжке про шахматы: и к ходу их понуждают так, что не откажешься, и ходов выигрышных нет.
Удержание высокого рейтинга, то есть доверия народа к политику, партии, власти вообще задача гораздо более сложная, чем получение такого рейтинга. Это как балансирование на проволоке — нужно все время двигаться, и это лишь для того, чтобы только не упасть. Любой политтехнолог вам скажет, что это самая сложная задача из всех имеющихся.
Теоретически можно разбить действия политика на две составляющие: имитацию деятельности и собственно практическую деятельность. Но это чисто умозрительная вещь, на практике вы никогда не разделите и не поймете, где кончается потемкинская деревня и где начинается место жительства. В конечном итоге все определяется тем, как люди (народ, электорат) воспринимают все, что делает власть.
В определенный момент наступает тот психологический барьер, за которым адекватное восприятие даже самых полезных начинаний власти уже невозможно. Нужны технологические приемы и методы, чтобы заставить не то чтобы поверить, но хоть как-то воспринимать примелькавшиеся лица.
Соответственно, чем дольше власть находится в руках одних и тех же кланов, групп, элит, тем большую часть усилий они вынуждены тратить на имитационную деятельность, и все с меньшим успехом.
Велосипед здесь изобретен давно. Для поддержания рейтинга власти необходимо определить болевые точки в обществе и начать либо решать эти проблемы, либо эффективно убеждать, что проблемы решаются. Есть еще конечно маленькая победоносная война и создание образов внешних и внутренних врагов. Но это отчасти миф, так как эффективно срабатывает только раз, а кое-как работает опять-таки только при одновременном нажатии на болевые точки общества.
Данная стратегия губительна для страны, потому что нацелена не на развитие общества и государства, а на точечные удары. Это несистемный подход, который ведет к разбалансировке и политических, и хозяйственных механизмов, и в конечно итоге, не устраняет даже те болевые точки, на которые направлена вся государственная мощь. Но эти результаты неочевидны в условиях контролируемого медиапространства. Поэтому все так и плохо.
Путин уже так долго у руля, что даже постсоветскую интеллигенцию из какого-нибудь трио «Меридиан», воспитанную на комсомольском уважении к власти с красивым торсом и пошлыми шуточками, не может уже обаять. И презервативами обзывался, и в журавля переодевался, и в овечью шкуру залезал, и в волчью (ничего не помогает, аспирину что ли съесть — это меня понесло: жертва телерекламы).
В общем, нужны болевые точки. Все социсследования говорят, что людей не интересуют проблемы демократии и несистемная оппозиция. Если сейчас без всяких оснований арестовать их всех и посадить без суда и следствия, то никто возражать не станет. Как ни странно, но именно поэтому их и не сажают — поскольку для решения проблемы удержания рейтингов это не поможет, а репутационные, имиджевые издержки все-таки могут быть.
Людей волнует: зарплата, пенсии, ЖКХ и коррупция. Проблему доходов решить невозможно. ЖКХ и подавно. Посадить пенсионных начальников или министра мирового ЖКХ можно, но это будет восприниматься как борьба с коррупцией.
Из всех перечисленных проблем хоть как-то виртуализировать можно лишь коррупцию. Именно поэтому мы сейчас с ней так активно боремся. И вот здесь наступает полный цугцванг.
Борьба с коррупцией — это самоедство. Это борьба государства с самим собой. Коррупция не фигура речи, не статья в Уголовном кодексе, не ругательство и не оскорбление — это система функционирования современного российского государства. Свою повседневную деятельность власти не воспринимают как коррупцию, хотя именно ею и занимаются. Нет политической конкуренции, нет реальных механизмов отбора, все заменено коррупционными схемами.
При этом коррупция — это жупел, символ, который трудно пощупать руками и увидеть, как например, плохую дорогу, ржавые трубы или свой зарплатный квиток. И когда встает вопрос борьбы с коррупцией, то возникает проблема — это как, это что? В контексте существующего российского миропорядка это только аресты.
И начали сажать. А остановиться уже нельзя. Нет ничего хуже незавершенного процесса, лучше уж тогда и не начинать. Начавшаяся борьба очевидна и заметна всем. Она будет иметь огромные последствия для рейтингов власти. Однако народ видит, что министр обороны Сердюков перешел на другую работу, а сидят две бабы, которые обвели вокруг пальца сотню генералов, когда те кровь мешками проливали. Это фарс. Он найдет свое отражение в следующих социсследованиях. Поэтому нужно сажать дальше. И чем дальше, тем больше, потому что посадки никак не отразятся на качестве жизни людей: в жертву придется приносить все больше и по количеству, и по качеству.
Скорее рано, чем поздно элиты почувствуют опасность и поймут, что в такой ситуации они уже ничего сами не могут прогнозировать и никто им не даст никаких гарантий. Арестовать могут в любой момент любого чиновника. Причем, процесс неизбежно должен спуститься на уровень регионов, иначе вся эта возня в Москве окончательно себя дискредитирует, как борьба с коррупцией.
Элита, кланы могут восстать. Их лояльность определяется действующими, понятными негласными и всеми соблюдаемыми правилами, а борьба с коррупцией в виде кампанейщины — это война без правил.
Власть уже не может остановить борьбу с коррупцией, потому что уничтожит этим остатки доверия к себе. Но она не может ее и продолжать, потому что уничтожит этим лояльность элит.