Королева Франции Мария-Антуанетта, будучи урожденной австрийской принцессой и во многом случайно оказавшись на французском престоле, приняла мученическую смерть за культурное наследие, в общем-то, чужой ей страны.
…Лихие 90-е, Версаль, пригород Парижа. В своей личной резиденции, Версальском дворце Малый Трианон королева Франции Мария-Антуанетта принимает министра Двора. Накануне рассерженные парижане своими криками, доносящимися с улицы (мало им столицы, добрались и сюда), чрезвычайно мешали королеве работать.
— Чего хотят эти люди? — спросила она министра.
— Они требуют хлеба, говорят, что им нечего есть.
— Ну так пусть едят бриоши, они не только вкусные, но и очень калорийные.
— Ваше величество, в достатке пирожные есть только в вашем дворце, на всех их не хватит. К тому же, народ волнуется не столько из-за отсутствия хлеба, сколько из-за того, что на ваши бриоши тратятся огромные деньги. В газетах пишут, что это нецелевое расходование бюджетных средств, и это дает повод черни нагнетать обстановку и винить Вас, моя королева, во всех бедах простого народа.
— О, Боже! Какая чудовищная ложь и несправедливость. На мои любимые пирожные бриоши не тратится ни одного ливра, ни одного су из бюджета Франции. Мы закупаем их на внебюджетные средства, на деньги меценатов, неравнодушных к судьбе Франции и ее хлебопекарной промышленности.
— Как это верно, Ваше величество!
— Эти люди не понимают, что не хлебом единым жив человек, но и пирожными.
— Осмелюсь сказать, моя королева, что в Библии про пирожные ничего не написано.
— Это я добавила от себя. Как вы все не понимаете, что, если мы потеряем сейчас бриоши, то мы потеряем гораздо больше — может быть, сам хлеб. Это высшая форма хлебопекарного искусства, без которого не может жить королевский Двор, потому что это наша культура, это традиции кулинарии. Мы тратим большие деньги на их сохранение и приумножение.
— По явно завышенным не менее чем в десять раз ценам, осмелюсь доложить.
— Не перебивайте меня! Пусть скажут спасибо, что мы это делаем. Мы за ценой не постоим, когда речь идет о чести Франции. Идите и передайте мои слова народу.
— Вот прямо так и передать?
— Да! Мне нечего стыдиться и нечего скрывать. Парижане любят меня, и поймут.
После ухода министра Двора, в крайнем волнении Мария-Антуанетта бросилась на колени перед образом Девы Марии и долго молилась.
— Пресвятая Богородица! Как трудно жить в окружении завистников и недоброжелателей. Я столько всего делаю для Франции, а в ответ только насмешки и недовольство. Я сохраняю культурное наследие, причем делаю это за счет внебюджетных фондов. Есть еще честные и благородные люди, которые с трепетом отзываются на скромные просьбы своей королевы. Но их все меньше. Как тяжело быть непонятой своим народом. Я хочу уехать в просвещенную Россию — там люди ценят не только ржаной хлеб, но и пирожные. Благослови меня, Пречистая Дева…
— Да поезжай уже, — ответила ей Богородица.
Через две недели карета Марии-Антуанетты, доверху нагруженная образцами продукции и поваренными книгами, направилась в Париж и дальше к Восточным воротам города. Но выехать из столицы королеве не удалось. Рассерженные парижане выволокли Марию-Антуанетту из кареты и, притащив ее на Базарную площадь, скоро расправились с ней, используя новейшее изобретение парижского врача и гуманиста Жозефа Гильотена.
Как рассказывали потом очевидцы, все то время пока шло приготовление к этой ужасной казни, Мария-Антуанетта непрерывно выкрикивала только два слова: «Внебюджетные фонды! Внебюджетные фонды! Внебюджетные фонды!..».
В ответ на это рассерженные парижане переговаривались между собой:
— Вот сука! Еще и оскорбляет не по-нашему: думает, мы не понимаем…