В России грядет новая индустриализация. На серьезные политические и экономические реформы Путин не пойдет. Для модернизационного рывка ему нужна вся полнота экономической власти. Как ни странно, но Банком России президент пока еще не управляет.
В июне 2013 года у председателя Банка России (Центрального банка Российской Федерации) Сергея Игнатьева истекает третий срок полномочий. Согласно Федеральному закону «О Центральном банке» одно и тоже лицо не может занимать должность «председателя Банка более трех сроков подряд».
Под разговоры о преемственности в политике Центрального банка и в управлении денежно-кредитной системой в целом, президент Путин собирается вносить в Госдуму на утверждение в должности нового председателя не кого-либо из руководства Банка (что было бы логично), а человека вообще не из банковской среды — Эльвиру Набиуллину. Развернувшаяся было дискуссия на тему «справится—не справится» не имеет смысла, и только отвлекает внимание: конечно, справится.
Несомненным достоинством (и преимуществом) Набиуллиной является то, что она верный человек Владимира Путина, который не будет с ним спорить. Решение сделать руководителем Центробанка именно такого человека (а не именно Набиуллину) говорит о том, что президент решил взять Банк под свой контроль.
Удивительно, но до сих пор такого контроля у него не было и нет. Банк России по Конституции и по закону «О Центральном банке» является полностью независимым, при этом он выполняет функции органа власти, решения которого обязательны для других государственных органов в пределах его компетенции. Свои полномочия Банк осуществляет непосредственно, через свои структурные подразделения и территориальные учреждения.
Если у нас в каждом госпредприятии в Совете директоров заседают представители государства, руководят верные люди, то в Банке России все совсем не так. Среди одиннадцати членов Совета директоров Центрального банка нет ни одного представителя государства. Более того, все они сотрудники Банка (девять — центральный аппарат и двое — начальники управлений по Москве и Санкт-Петербургу).
Самое же удивительное, что председатель Банка Сергей Игнатьев и один из его первых замов Алексей Улюкаев — это гайдаровское подполье в современной России. Оба они в свое время входили в «команду» Егора Гайдара. Это значит, что оба они (и весь Банк России, соответственно) — монетаристы. В свою очередь это означает, что политика Банка России направлена исключительно на поддержание устойчивости финансовой системы, что денежно-кредитная политика не может быть элементарным инструментом политики экономической. Интересы финансовой устойчивости не могут стать заложником мер безусловного экономического роста. То есть деньги — это главное в экономике и государстве.
Смена коней на переправе, то есть замена монетариста в Банке России на прикладного экономиста-политика в условиях, мягко выражаясь, неочевидного социально-экономического прогноза для страны, — это сигнал на серьезные изменения.
Все путинские годы Банк России был никому неинтересен. Был экономический рост, были ресурсы, были резервы. Поэтому задача удержания финансовой устойчивости и сдерживания инфляции определялась для Банка единственной, руководство с этим справлялось, а ни на что другое государство не покушалось. Центробанк был, своего рода, заповедником, который как-то так существовал зачастую параллельно всему остальному.
Что же изменилось? А изменилось все, чему многие еще не придали значения. Экономического роста нет, ресурсов нет, резервов нет. Стратегия непонятна. Базовые отрасли и инфраструктура доедают остатки советского прошлого. Накоплений нет, инвестиций нет.
Рецепты в стиле развития институтов, судебной системы, гражданского общества, политической конкуренции, экономической самостоятельности, свободы — не востребованы ни обществом, ни властными элитами. На повестке дня модернизация, то есть модернизационный рывок.
Долгий путь реформ никому неинтересен, да к тому же у нынешней власти на это нет ни политической воли, ни гражданского мужества. При этом Владимир Путин искренне считает себя национальным лидером, видит свою миссию в том, чтобы сделать Россию богатой и могущественной. Путин — не президент банановой республики, который жаждет только личного обогащения для себя и своей семьи. У него есть сверхзадача, и это самое страшное в Путине.
Таким образом, модернизация, модернизационный рывок на деле означают новую индустриализацию. Снова вспомнили Сталина, который эту самую индустриализацию совершил. Совершил — это факт.
Путин хочет сделать то же самое. Для этого ему потребуется полное подчинение Центрального банка России.
Для индустриализации СССР требовались ресурсы — финансовые, материальные, людские. Банк СССР начал печатать деньги. Финансовая стабильность, достигнутая в годы НЭПа, сразу же кончилась. На пустые бумажки купить ничего было нельзя. Тогда началось ограбление музеев и церквей. Станки, оборудование и технологии были оплачены русскими иконами, инфляцией и низким уровнем жизни.
Советская система планирования и управления была неэффективна с момента своего появления. Деньги не могли заменить даже и простых управленческих решений. К тому же был важен фактор времени. Тогда потребовались репрессии.
Мы сейчас, вспоминая сталинский режим, говорим только о политических репрессиях. Но это неправильно. Для установления личной власти и борьбы с оппозицией достаточно посадить сто тысяч человек — точечно, во всех социальных группах. Сталину же была нужна миллионная бесплатная трудовая армия во всех отраслях — от лесорубов до ученых и инженеров.
Главное в этой трудовой армии было даже не то, что она условно бесплатна, а то, что государство могло моментально направить ресурсы в нужную отрасль и за счет военно-административных методов обеспечить порядок и эффективность, чего в советских условиях в гражданских структурах не было отродясь. Очевидно, что, например, советский атомный проект мог быть осуществлен только Берией, в рамках уникальной на ту пору советской уголовно-исполнительной системы.
Из того, что было у Сталина в распоряжении Путина есть только природные ресурсы. Бесплатную трудовую армию, которую можно в любой момент направить на прорывные участки (шарашка в Сколкове, например), ему создать не удастся. Продавать нечего, что можно мы и так уже успешно (безуспешно?) продаем за границу все последние годы. Остается одно — воспользоваться возможностями Центрального банка и напечатать денег.
Тем более что, казалось бы, успешный и прямо-таки чудодейственный пример, перед глазами — ФРС США (Федеральная резервная система — американский Центральный банк). Американцы печатают деньги уже несколько лет и закрывают все потребности в финансовых ресурсах.
Правда, есть нюансы. Доллар занимает почти восемьдесят процентов всего мирового рынка капитала, а рубль — менее одного процента. Американцы могут напечатать денег очень много, но финансовая система при этом останется устойчивой. Российская финансовая система может рухнуть, в лучшем случае это приведет к сильнейшей инфляции и полной деградации экономики.
Эта часть модернизационной стратегии Путина пока еще составляет откровенно маргинальную часть информационного пространства. Электорату вообще ничего непонятно, и ему только про Чавеса да девок-богохульниц рассказывают. Так называемый «креативный класс» не воспринимает Путина и его команду, как хоть какой-то интеллектуальный ресурс в принципе, поэтому не ждет от него ничего. Но не ждать ничего хорошего и не ждать ничего плохого это не одно и тоже.
Мы свысока поглядываем на бессмысленные заявления и суету путинских соратников, а они ведь могут начудить. Ни один из рецептов не дает не то что быстрого (в пределах электорального цикла) решения проблем, но и никаких гарантий даже в долгосрочной перспективе. А ему нужно здесь и сейчас, поэтому то, что еще несколько лет назад вызывало полное неприятие, сейчас уже рассматривается, как необходимая и возможная мера.
Путин и путинский режим загнаны в угол. Ни времени, ни пространства для маневра у нынешней власти нет. Поэтому возможны нетривиальные действия. Кстати говоря, в планах Кремля также введение в состав Совета директоров Центрального банка членов российского правительства. Все самое интересное и важное в стране в ближайшие год-два будет происходить в денежно-кредитной политике и Банке России.