Ошибка внесения социальной сети «ВКонтакте» в реестр запрещенных сайтов, вне зависимости от наличия каких-либо планов, самим фактом происшедшего стала крупным социально-технологическим экспериментом.
Мне очень нравится (то есть, конечно же, совсем не нравится) то, как сопровождается новость о временном отключении социальной сети «ВКонтакте» от Интернета: «Произошла ошибка». Нет, к ошибке как таковой у меня претензий нет, ошибаться может кто угодно и в чем угодно, даже страшно ошибаться и с серьезными последствиями. Однако в данном случае факт ошибки неважен абсолютно.
Главное, что никто не ставит под сомнение правомочность решения об отключении. Ну, ошиблись, но действовали в полном соответствии с установленными правилами.
А если бы не ошиблись, если бы отказались признать ошибку (например, власть очень не любит признавать ошибки)? Сегодня, спустя три дня после отключения, ВКонтакте так и был бы недоступен, но уже по всей стране, во всех регионах. И что? И ничего.
В социальной сети «ВКонтакте» присутствует нецензурная лексика, призывы к самоубийству, содержатся ссылки на запрещенные сайты и литературу, ставится под сомнение Холокост, итоги Второй мировой войны и выборов в Государственную думу 6-го созыва. Эту соцсеть давно бы следовало запретить.
Любое самое фантастическое событие кажется невозможным лишь до тех пор, пока оно не происходит. Если сегодня, в понедельник ВКонтакте была бы недоступна, то мир бы не рухнул и на улицы бы никто не вышел. Просто, действительно, это была ошибка, хотя, возможно и эксперимент. Причем, если как об эксперименте на самом деле никто и не помышлял, то де-факто такой эксперимент и случился — весьма успешный.
Власть у нас, кто бы что ни говорил, адекватная, и действует в соответствии с поступающими угрозами. Когда надо будет (то есть появится реальная угроза) — тогда и закроют. И не только ВКонтакте. Эксперимент показал, что можно в одночасье отключить в России кого угодно от чего угодно. При этом нет процедур дознания, следствия, суда и обжалования, — если только помилование.
По сути, неким органом принимается решение о виновности. Безо всяких процедур. У нас, конечно, можно и в тюрьму человека посадить по злому умыслу властей, по политическим мотивам или по «ошибке». Как, например, в Иванове посадили главного редактора какой-то «паршивой газетенки» за то, что просвещенному губернатору Михаилу Меню не нравилось о чем она пишет. Но в этих случаях всегда есть процедура, есть кому жаловаться, кому обжаловать. А здесь — нет. И речь идет не только об отключении отдельных сайтов, а о собственно доступе к информации.
Доступ в Интернет в стране предоставляют по большому счету только три компании — МТС, Билайн и Мегафон. Они втроем могут вырубить доступ по всей России по приказу, даже устному. Первые две образовались самостоятельно в конкурентной среде, но их самостоятельность заканчивается там, где заканчиваются их взаимоотношения друг с другом. Мегафон и вовсе был создан спецслужбами, вдруг обнаружившими некое сложное информационно-техническое новообразование: это в действительности один из департаментов ФСБ. Помню, в 2005 году, когда я работал в Ростове-на-Дону, нужно было отправить корреспондента в Чечню. В то время обычная мобильная связь там не работала. Регион по специальной схеме обслуживал Мегафон, которому нужно было дать заявку. Мегафон самостоятельно согласовывал где-то там кандидатуру, и через некоторое время давал ответ (либо нет, либо СИМ-карту).
Некоторые продвинутые ребята покупают хостинг для своих сайтов в США, Германии, Франции, Голландии (физическое размещение информационных файлов на зарубежных серверах). Как будто у них есть некая ментальная связь с заграницей. Отрубить сайт, расположенный за бугром даже легче и приятней, чем тот, который расположен на российских серверах: так эти «иностранные агенты» еще и прячутся! — и не отмоешься, и не оправдаешься, даже слушать никто не будет.
Дело Паси Райот, Болотное дело. Аппетит приходит во время еды. Таким образом, мы имеем две ключевые составляющие. С политической или репутационной точки зрения все определяется только соображениями целесообразности — никаких законодательных, общественных, гражданских ограничений нет. С технической точки зрения все еще легче. Рано или поздно инструмент запрета контента и ограничения доступа в Интернет начнет применяться массово.