Наиболее эффективно в Ивановской области действуют Законы Паркинсона. Об одном из них и будет сегодня рассказано.
Этот текст написан не мною, его истинный автор, конечно же, Сирил Норткот Паркинсон, я всего лишь поменял ядерный реактор на комбинат синтетического волокна, заменил имена, добавил кое-чего, расставил акценты — и всё. Главное же — Закон Паркинсона — остался неизменным. Так на то он и закон, чтобы действовать объективно, независимо от нашей воли, в любую историческую эпоху и при любом общественном строе.
В высокой финансовой политике разбирается два типа людей: те, у кого очень много денег, и те, у кого нет ничего. Миллиардер прекрасно знает, что такое миллиард. Для преподавателя экономики из Ивановского текстильного института миллиард рублей так же реален, как и сто тысяч, ибо у него никогда не было ни того, ни другого.
Однако мир кишит людьми промежуточными, которые не разбираются в миллиардах и миллионах, но к тысячам привыкли. Из них и состоят в основном финансовые комиссии. А это порождает широко известное, но еще не исследованное явление — «закон привычных сумм»: время потраченное на обсуждение программы, обратно пропорционально ее стоимости.
То есть утверждение сметы на покупку карандашей вызывает гораздо больше споров и требует гораздо большего времени, чем принятие стратегии развития на десять лет вперед.
В сущности, нельзя сказать, что закон этот не исследован. Исследования были, но принятый метод себя не оправдал. Чтобы добиться полезных результатов, забудем обо всем, что до сих пор делалось. Начнем с самого начала и постараемся разобраться в том, как же работает финансовая комиссия. Чтобы простому читателю было понятней, представим это в виде пьесы.
Председатель Коньков. Переходим к первому пункту. Слово имеет наш казначей господин Грузнов.
Грузнов. Перед вами, господа, смета на строительство химического комбината по производству синтетического волокна. Как видите, профессор Гущин одобрил и план, и расчеты. Общая стоимость — десять миллиардов рублей. Подрядчики считают, что работу можно закончить к апрелю 2015 года. Наш консультант Ворьюшкин предупреждает, однако, что строительство затянется по меньшей мере до октября. С ним согласен известный геофизик доктор Пахомов, который полагает, что на дне строительной площадки придется подсыпать земли. Проект главного корпуса и чертежи главного змеевика для возгонки полиэтилена — на столе. Если члены комиссии сочтут нужным, я с удовольствием дам более подробные разъяснения.
Председатель. Спасибо вам, господин Грузнов, за исключительно ясное изложение дела. Попрошу членов комиссии высказать свое мнение.
Тут остановимся и подумаем, какие у них могут быть мнения. В комиссии восемь человек. Четверо из них (включая председателя) не знают, что такое химический комбинат. Трое не знают, что он производит еще что-то кроме удобрений. Из тех же, кто это знает, лишь одному хоть в какой-то степени понятно, сколько это может стоить, — господину Фомину. Дадим ему слово.
Фомин. М-да, господин председатель… Что-то я не очень верю нашим подрядчикам и консультантам. Вот если бы мы спросили профессора Марину Фомину, а подряд заключили с фирмой «Котельная и жена», было бы как-то спокойнее. Там бы сразу сказали, на сколько затянутся работы и надо ли подсыпать земли. Мне подозрительна цифра в 10 миллиардов — слишком она круглая. Почему так много денег отпущено на «непредвиденные обстоятельства»? И кто такой, в сущности, этот геофизик Пахомов? И, в конце концов, почему химкомбинат, а не котельная?
Председатель. Где вы, Александр Германович, видели котельную за 10 миллиардов?
Фомин. А вы ко мне обращались, у меня уже и проект есть!
Председатель. Поздно приглашать новых консультантов. Правда, главный контракт еще не подписан, но уже израсходованы очень крупные суммы. Если мы не согласимся с оплаченными советами, нам придется платить еще столько же. (Одобрительный гул). Значит, можно считать, что проект и смета приняты? Спасибо. Вправе ли я подписать контракт от вашего имени? (Одобрительный гул.) Спасибо. Перейдем к следующему пункту.
Не считая нескольких секунд, когда все шуршали бумагами и чертежами, на пункт с химкомбинатом синтетического волокна ушло ровно две с половиной минуты. Собрание идет хорошо. Однако некоторым как-то не по себе. Они беспокоятся о том, не очень ли они сплоховали при обсуждении проблемы. Сейчас уже поздно вникать в проект, но хорошо бы показать, пока все не кончилось, что и они не дремлют.
Председатель. Пункт два: сарай для велосипедов наших служащих. Фирма «РИАТ», подрядившаяся выполнить работу, предполагает, что на это уйдет пять тысяч рублей. Планы и расчеты перед вами, господа.
Госпожа Давлетова. Нет, господин председатель, это много. Я вот вижу, что крыша тут с шифером. А не дешевле ли будет толь?
Господин Смирнов. Насчет цены я согласен, но крыть, по-моему, надо крашеной фанерой. На мой взгляд, можно уложиться в три тысячи рублей, а то и меньше.
Господин Соков. Я пойду дальше, господин председатель. Нужен ли вообще этот сарай? Мы и так слишком много делаем для сотрудников. А им все мало! Еще гаражи потребуют…
Господин Ковалевский. Нет, я не согласен с господином Соковым. По-моему, сарай нужен. А вот что касается материалов и расценок…
Госпожа Хасбулатова. Предлагаю включить строительство сарая в программу модернизации чего-нибудь, а смету урезать вдвое, в крайнем случае, можно и без крыши.
Дебаты идут как по маслу. Пять тысяч рублей всем легко представить, и всякий может вообразить велосипедный сарай. Обсуждение длится целый час, причем удается сэкономить значительные средства. Под конец участники удовлетворенно вздыхают.
Председатель. Следующий пункт: закуски для собраний благотворительного комитета «Женская инициатива», двести пятьдесят рублей в месяц.
Господин Смирнов. А что они там едят?
Председатель. Кажется, пьют кофе.
Госпожа Давлетова. Значит, в год выходит… Так, так… три тысячи?
Председатель. Да.
Господин Соков. Бог знает что! А нужно ли это? Сколько они времени заседают?
Споры разгораются еще сильней. Не в каждой комиссии есть люди, отличающие толь от шифера, но все знают, что такое кофе, как его варить, где купить и покупать ли вообще. Этот пункт займет полтора часа, к концу дебатов собравшиеся потребуют у секретаря новых данных и перенесут обсуждение вопроса на следующее заседание.
Уместно спросить, займет ли еще больше времени спор о меньшей сумме (скажем, в сто рублей). Этого мы не знаем. Однако осмелимся предположить, что ниже какой-то суммы все пойдет наоборот, так как члены комиссии снова не смогут ее представить. Остается установить величину этой суммы.
Как мы видели, переход от трехтысячных споров (полтора часа) к десятимиллиардным (две с половиной минуты) очень резок. Исключительно интересно определить границу перепада. Более того, это важно для дела. Представим, например, что нижняя точка безразличия находится на уровне ста рублей. Тогда докладчик, представляя на обсуждение цифру «150», может подать ее собравшимся в виде двух сумм: сто и пятьдесят рублей, что сохранит комиссии и время, и силы.
Мы еще не решаемся делать окончательные выводы, но есть основания полагать, что нижняя точка равняется сумме, которую рядовому члену комиссии не жаль отдать на благотворительность. Исследования, проведенные в молельнях, помогут полнее осветить проблему.
Много труднее вычислить верхнюю точку. Ясно одно: на десять миллиардов и на десять рублей уходит равное количество времени. Предстоит еще много исследований, но результаты их по опубликовании вызовут огромный интерес и принесут практическую пользу.
P. S. Недавно пил кофе в кабинете ведущего «Актуально» Ильи Лапшина. Вдруг входят он и Грузнов — радостные такие, обсуждали в эфире проблемы «Бюджета для граждан». Я Грузнову сразу же выложил Закон Паркинсона. Тот сделал алаверды через пару минут. Узнав, что мы с Ильей по причине наступившей пятницы собираемся зайти в кабачок, дабы плеснуть немного колдовства в хрустальный мрак бокала, Грузнов отечески нас напутствовал: молодцы, это же акцизы, а акцизы — это доходы областного бюджета.
Вот это и есть Бюджет для граждан, или (как назывался давно забытый проект партии «Единая Россия») — Народный бюджет.