«Господа офицеры, молчать!»
Поручик Ржевский.
Начальник Ивановского УФСБ, руководитель Ивановского Следственного управления СК, прокурор области — не дают интервью. Хотя, может, и дают (я всю местную прессу не мониторю), но как-то незаметно. А вот наш еще почти новый начальник областного УМВД генерал Никитин не просто дает много интервью — он колется, как Жубаркин на допросе.
Причем, по мере привыкания к Ивановской области он становится все более откровенен, незатейливо откровенен. Сказывается, видимо, отсутствие опыта административной работы — всю жизнь уголовников и коррупционеров ловил.
Несколько месяцев назад мне казалось, что его сюда прислали, чтобы навести порядок в самом УМВД и в сфере государственного и муниципального управления, скажем так. Однако теперь мне представляется, что была только первая задача, а с прежнего места работы в Новосибирске его как раз убрали, потому что он слишком рьяно наводил порядок в сферах управления, что закончилось уголовными делами по организованным преступным сообществам с участием чиновников. А это не борьба с коррупцией — это дискредитация власти. Похоже, что генерал этот сигнал распознал четко.
Руководители силовых структур вообще не должны давать никаких интервью — разве что Игорю Антонову после ухода в отставку. Они не телезвезды и не депутаты, чтобы красоваться перед нами.
Зато они должны проводить ежемесячные брифинги для журналистов, где вместе со своими замами и начальниками подразделений знакомить общественность с ходом расследования не только громких уголовных дел, но и «рядовых» убийств, повальных смертей в ДТП и так далее. Пусть зачастую это будет разговор глухого с немым, но это необходимо делать. И на «тайну следствия» не надо ссылаться. Эта тайна во многих случаях всего лишь свидетельство непрофессионализма или нежелания силовиков расследовать некоторые дела.
И тут мы плавно перешли к сути повествования — тайне следствия в интерпретации генерала Никитина.
«Уголовное дело — это же не газета, которая должна ходить по всем квартирам, чтобы все были в курсе — тайну следствия никто не отменял», — говорит начальник УМВД вообще и безадресно, явно давая понять, что полиция ничего никому не обязана рассказывать: вот придет, мол, дело в суд, и если он будет открытым, там все, господа журналисты, и узнаете.
А вот что он говорит об уголовном деле в отношении бывшего заместителя Михаила Меня в правительстве Ивановской области Андрея Чужбинкина: «Да, я докладывал губернатору… Губернатор знал об этом».
Докладывал не о причинах задержания на следующий день, когда Чужбинкин уже сидел за решеткой, а за несколько месяцев до этого, когда уголовное дело было только в проекте и еще было неизвестно, куда потянутся ниточки от Савочкина, а потом от Чужбинкина. А ведь они могли потянуться к губернатору!
На основании какого федерального закона генерал Никитин поставил в известность о проведении оперативных мероприятий человека, который является начальником по отношению к подозреваемому? Причем, подозреваемому не в нарушении ПДД, а совершении преступления, связанного с его профессиональной деятельностью, контроль над которой в ведении этого самого начальника.
Чужбинкин к тому времени работал главой администрации Кинешмы, но его туда лично направил Мень, и Чужбинкин всегда входил в ближний круг, в команду губернатора, занимал должность куратора наиболее коррупциогенных сфер деятельности областного правительства.
«Михаил Александрович как руководитель повел себя в этой ситуации по-государственному. Он прекрасно знал, что мы работаем в отношении Чужбинкина, был осведомлен о том, что у Чужбинкина все может закончиться не очень хорошо — и поступил порядочно, не предупредил Чужбинкина»
Здесь надо выдержать паузу, как минимум, сосчитать до десяти, поскольку первая реакция может быть только нецензурной.
То, что Мень человек порядочный — в этом никакого сомнения нет. И в том, что он не предупредил Чужбинкина я тоже не сомневаюсь. Могли предупредить и другие, не зря же незадолго перед арестом Чужбинкин хотел сбежать заграницу, но ивановское УФСБ помешало этому.
Тут мне сразу пришла на ум кинематографическая сценка, например, с участием уважаемого генералом Глеба Жеглова. Приходит капитан Жеглов на воровскую малину и говорит:
— Вы, господа воры, знайте, я через пару месяцев одного вашего хочу арестовать, так вы ему не говорите, но держитесь от него подальше, чтобы тень на себя не бросить — я ведь не могу и не хочу вас тоже арестовывать. У меня и камер-то на всех не хватит.
— Да ты что, Глеб Егорыч, да разве ж мы не понимаем! Мы люди порядочные, ничего ему не скажем. А на кичу его сажай, он и нам тоже не нравится: из общака стал тырить. Мы даже если что и с доказательной базой тебе поможем.
Мне, как человеку, воспитанному на лучших образцах отечественного и мирового милицейского кинематографа — «Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя», «Полицейская академия» — кажется, что это называется словом «предательство».
Теперь понятно, почему у нас на каждом углу говорят о коррупции — и даже Путин, — но ее никто не видел воочию. Если начальник губернской полиции приходит к местному губернатору и открытым текстом говорит: мы, мол, ведем дело на нескольких ваших, так что у вас есть два, максимум три месяца, чтобы все подчистить.
По всему получается, что и начальники райотделов полиции также регулярно ходят на доклады к своим главам городов, районов и сельских поселений. Договариваются, кого валить и сколько нужно времени, чтобы тень от этого оборотня в пиджаке не пала на весь коллектив. И отчетность в норме, и никакой дискредитации власти.