Пожалуй, лучшее из всего написанного о Юрии Гагарине. Эпилог книги Льва Данилкина «Юрий Гагарин»: …чтобы все эти люди, которые открывают ресторан, заводят себе страничку на фейсбуке и думают, что они и есть «колумбы вселенной» сегодня, – почувствовали разряд тока, запрокинули голову наверх и прочли там составленную из звезд надпись: «Из ресторанов в космос не летают», как сформулировал однажды с гениальным простодушием Юрий Алексеевич.
«Идем ко дну. Настроение бодрое». Юрий Алексеевич имел репутацию человека неунывающего и на вопросы из серии «как дела» рапортовал обыкновенно именно таким образом; несмотря на угнетающие мысли о содержимом металлических бочек, мы также не собираемся заканчивать нашу книгу в минорном тоне.
«Не обошлось в Павлодаре и без курьезов, связанных с Гагариным. После его полета в городском парке отдыха установили макет ракеты, на которой желающие имели возможность некоторое время кружить по заданному радиусу. Однажды ранним утром в эту ракету залез сторож, длинной жердью нажал на кнопку «пуск» и… поехал. Набравший скорость агрегат не позволил сторожу ни отключить его от энергосети, ни сойти на землю. Да и крик человека, попавшего в беду, ни до кого не дошел. Так он и кружил, пока не пришли уборщицы. Жалкое зрелище они увидели. На вопрос, зачем взрослый мужчина так поступил, сторож ответил, что хотел понять, как себя чувствовал в полете Гагарин. С тех пор сторожа стали звать парковым космонавтом, а аттракцион не знал ни минуты простоя до глубокой осени».
В октябре 1965 года все газеты мира написали о советском 66-летнем жителе Иркутска, пенсионере Алексее Поликарпове, который вышел из дому 12 апреля 1961 года и за пять с половиной лет пешком прошел по территории СССР расстояние в 24 800 миль – такое же, как Гагарин за полтора часа своего орбитального полета. Он побывал во всех союзных республиках, а в его путевых документах проставлено 3175 печатей местных органов власти. И это только первые строчки длинного списка курьезных попыток имитации; факт тот, что, странным образом, подвиг Гагарина – в отличие от подвигов Матросова, Маресьева или Стаханова – вызывает неосознанное желание повторить его – даже и самым нелепым способом. (Даже автор этой книги начал свои окологагаринские исследования с того, что зачем-то поехал на Киржачский аэродром и прыгнул с парашютом. Та же мотивация – и тоже, надо полагать, «жалкое зрелище».)
Зачем все эти люди делали это? Почему им захотелось самим почувствовать себя Гагариным? Почему им нравится Гагарин? Зачем вообще всем нам Гагарин, гагаринская биография?
Стандартные тексты о Гагарине-человеке (мы ведь понимаем, что когда речь заходит о таких фигурах, как Гагарин, слово «биография» подразумевает сразу две вещи: биография человека и биография идеи) обычно исчерпываются попыткой ответить на вопрос «знаете, каким он парнем был», и так как парнем он был ого-го, то никаких других вопросов вроде бы и не возникает; однако ж кое-что важное теряется – а именно: знаете, каким парнем он мог быть?
12 апреля 1968 года Гагарин – давайте попробуем поэкспериментировать в жанре альтернативной истории; как и все шарлатаны, мы оправдываем себя тем, что всего лишь разворачиваем «наиболее вероятный сценарий», – становится генерал-майором и в том же году, вместо Кузнецова, начальником Центра подготовки космонавтов. Советский Союз привыкает к 34-летнему «генералу Гагарину», космонавту, чиновнику и летчику. 20 июля 1969 года он выжимает из себя самую «гагаринскую» из своих улыбок и стоически поздравляет американцев с высадкой на Луну, одновременно объясняя соотечественникам, как будет выглядеть программа реванша – ведь раз лунная гонка проиграна, должна быть выиграна другая. Варианта два: облет пилотируемого космического корабля вокруг Солнца и/или – полет на Марс. Кремль недоволен его «чириканьем», у них нет лишних денег на космос, однако неугомонный генерал Гагарин все время тюкает свое начальство – когда, когда, когда; и кому же тюкать, как не ему, – ведь это ему на Западе приходится уворачиваться от каверзных вопросов журналистов.
И одно дело отвечать на этот вопрос о космосе абстрактному народу, который вкладывал свои силы в этот чертов космос на протяжении целого десятилетия; и другое дело – конкретному Гагарину; как знать, хватило бы у начальства духу позакрывать все «бесперспективные» программы.
В 1970-е рост Гагарина продолжается – и как личности, и внутри иерархии. На момент смерти Брежнева, в 1982-м, ему еще нет пятидесяти. Заматеревший – набравший вес, подобрюзгший, максимально мимикрировавший под образ кремлевского старца, – он становится министром обороны вместо умершего Устинова, возможно – председателем Верховного Совета СССР. Вряд ли он сам намеренно стремится делать политическую карьеру – скорее, сами обстоятельства, судьба подталкивают его в этом направлении; судьба, которая обшкуривает его, превращает в конструктивно мыслящего чиновника по самым особым поручениям. К 1985 году он входит в состав политбюро; да, компания, в которой он оказывается, выглядит не так эффектно, как блестящие молодые летчики образца 1960 года, – но и Гагарин уже не тот. Он накопил калории и для этой миссии тоже; и потом, каким бы одобрительным ни было наше «ого-го», не стоит идеализировать Гагарина – судя по принимаемым им решениям и некоторым характеристикам, он был достаточно (достаточно – не значит, что весь исчерпывался этими характеристиками) простоват, вульгарен и циничен, чтобы чувствовать себя своим среди обживших трибуну мавзолея существ. С крестьянским происхождением, с партбилетом в 26 лет – он был из них, из этого круга; лауреата Нобелевской премии по экономике Канторовича или артиста Высоцкого в каракулевой шапке-«пирожке» не представишь, а Гагарина – с легкостью.
Так или иначе, самое время… о том, как СССР мог бы пройти историческую развилку 1985 года, если бы на месте Горбачева оказался Юрий Алексеевич, лучше не фантазировать; однако факт: первый космонавт-президент СССР – это гораздо более правдоподобно, чем исполнитель роли Терминатора – в должности губернатора Калифорнии. Удалось бы Рейгану при живом – и постоянно растущем – Гагарине втянуть СССР в гонку вооружений? Удалось бы СССР (еще один всплеск энтузиазма – еще один поток кредитов – новая порция бензина в чихающий двигатель – оживающая экономика) проскочить возможность демонтировать социализм по китайскому варианту? У кого бы повернулся язык назвать страну, облетевшую вокруг Солнца и умеющую запускать людей на Марс, «Верхней Вольтой с ракетами»? А страну, где власть базируется на ресурсе доверия населения к человеку, который, по сути, воплощает в себе национальную идею, – «империей Зла»?
Мы осуществили эту мошенническую «реконструкцию» не для того, чтобы украсть у читателя несколько минут его времени, а чтобы показать, что у Гагарина, не погибни он, могло быть большое будущее – и сам он наверняка догадывался о своих перспективах.
Общепринятая версия биографии Юрия Гагарина – романтическая: чистый светлый юноша, слетал в космос, – а потом, под давлением обстоятельств, стал деградировать – и деградировал бы, наверное, окончательно, но Бог дал красиво погибнуть молодым. Это очень хорошая версия, если вы художник, расписывающий палехские подносы, – именно такой персонаж вам и нужен. Но на самом деле, если непредвзято взглянуть на его жизнь – и не убедить себя заранее, что послеполетную биографию достаточно обозначить пунктиром, – более точной представляется версия другая.
Да, полет 12 апреля был «прекрасным мгновением» – но полет не был центральным событием гагаринской жизни, и, соответственно, послеполетные 1960-е годы не были чисто инерционным движением. Полет был лишь финалом инициации – а дальше включились и работали другие двигатели – даже если посторонним казалось, что летит он «просто так», на еще той, королёвской, тяге.
Это означает, что Гагарин – НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ключевая фигура русской истории. Простой или сложный, он был человек, которому судьбой было предназначено стать монадой, вокруг которой объединится очень сложная структура; и уже к концу жизни он, во-первых, четко осознавал возложенную на него миссию; а во-вторых, был готов к ней гораздо лучше, чем вначале. Именно это движение – от простого к сложному, особенно трудное при имевшихся начальных данных; почти невозможное – но компенсировавшееся везением – мы и хотели показать в своей книге. Его полет, на самом деле, – только прелюдия, момент, когда он заработал гигантский стартовый капитал; выстроил себе ракету-носитель, «Энергию». Но сам «Буран» – орбитальный самолет «ЮГ», космический челнок, Гагарин как самостоятельная фигура, способная в одиночку изменить мир, – так и не успел взлететь.
А что если нет? Если бы он остался жив – и не стал «первым лицом»? Пожалуй, с высокой степенью вероятности можно предположить, что Гагарин «генералом в отставке лопатил бы землю в Подмосковье на приусадебном. Распухал бы от комаров и от водки. Принял бы ГКЧП, но затем перешел бы на сторону Ельцина, как все служаки» – а в 2000-е стал бы членом «Единой России», занял бы место в совете директоров какого-то банка, слушал бы группу «Любэ» (ну да, рабоче-крестьянско-военная тематика плюс обучение в люберецкой «ремеслухе»), подписывал бы письма с требованием осудить зарвавшихся олигархов и участвовал бы в рекламных кампаниях тех продуктов, маркетологам которых пришла бы в голову идея связать их с космическими высокими технологиями.
Можно сколько угодно иронизировать относительно того, что он заживо мумифицировался – а как иначе назвать всю его «представительскую деятельность», поездки на комсомольские слеты и военные праздники. И, да, он произносил слово «агентство» с ударением на первом слоге, тыкал незнакомым людям, рассказывал анекдоты про старшину-рашпиля и носил плебейскую стрижку. И это называется «эволюционировал»?! Может быть – если уж он в самом деле собирался «расти» – ему следовало бы для начала последовать примеру Элизы Дулиттл и обучиться хорошим манерам, исправить непрестижную фонетику, откорректировать мимику, сменить прическу? Может быть; но зачем? Гагарин был публичным лицом власти – и должен был выглядеть адекватно обстоятельствам: как заматеревший, раздавшийся в талии, пообтершийся, в папахе и шинели, мужик, способный держаться на ногах после литра «Столичной». Начальник в особенной, не такой, как другие, со своими порядками, стране. В стране с более-менее казарменными условиями проживания, с более-менее мобилизационной экономикой; в стране, где слова не всегда соответствуют делам, где иногда приходится подтягиваться на ходу, но как-то уж так – иногда блефом, иногда работой до полусмерти – дело делалось, по-настоящему делалось; в отстающих, по крайней мере, не числились; «достаточно на карту мира посмотреть».
Между тем «с высокой степенью вероятности» не означает «наверняка»: в своей книге мы пытались показать, что Гагарин был необычным, труднопрогнозируемым человеком, и он в самом деле достаточно стремительно эволюционировал интеллектуально; и если уж вы сообразили, что группа «Любэ» может показаться синонимом пошлости – то и у него могло хватить на это ума; даже и не сомневайтесь. И уж точно у Гагарина, кроме разума, была еще и интуиция, чутье, позволявшее ему не залипать на таких вещах, которыми интеллигенция «тестирует» чужаков на предмет принадлежности к касте: «свой-чужой?»; можно не сомневаться, что гораздо больше, чем судьба Ходорковского, его интересовал бы полет на Марс. Он не ходил бы и не вопил – какой ужас, какой ужас, какой ужас! Он бы вел себя, как Фридрих Артурович Цандер, который, когда ему было очень плохо, сжимал руками голову и исступленно твердил: «На Марс, вперед, на Марс, на Марс!».
Обрюзгший или по-юношески стройный, Гагарин обречен был представлять государство в любой актуальной форме – социалистическое, агрессивно-либеральное, монопольно-капиталистическое; отделенное от Запада Берлинской стеной – или соединенное с ним трубопроводом с максимальным диаметром. В том, что им бы воспользовался любой из кремлевских режимов, можно не сомневаться; он ни при каких обстоятельствах, ни при каком устройстве общества не был бы аутсайдером; вопрос лишь в том, мог ли бы он стать именно центральным, руководящим элементом этой системы – или скорее пассивно примагничивался бы к ней. В любом случае, отношения Гагарина с государством не выглядели как противостояние бесчеловечной машине, высасывающей из живого человека душу. Разумеется, нет; это был симбиоз, и он пользовался всеми плюсами партнерского статуса.
Пользовалось своим симбионтом и государство; ведь, конечно, не только СССР повезло с Гагариным – но именно власти, прежде всего. Благодаря Гагарину на какое-то время власти удалось нагрузить население Общим Проектом – космосом, причем персонифицировать идею космоса, очеловечить ее. Космос стал так же притягателен, симпатичен и открыт, как вот этот конкретный человек, такой же, в перспективе, «наш», как он. Власти удалось привязать национальную идентичность к возможности совершать космические полеты; связать в сознании людей доступ в космос – и судьбу человечества в целом, да еще и национальную безопасность, экономическое развитие и будущее отечественной науки.
После того как Гагарин погиб, от «народа» отдалился не только космос, но и власть; и то и другое выглядело как холодное потенциально травматичное для психики пространство, от которого ничего хорошего не жди.
С тех пор положение дел, сами знаете, только ухудшилось. И раз так – с какой, вообще, стати в мире, где космос – это всего лишь холодный чулан со спутниками, позволяющими обывателю войти в свой фейсбук в любом месте планеты Земля; где живая икона – Марк Цукерберг; где, чтобы проникнуть в верхние этажи социальной пирамиды, следует мечтать не о карьере полярного летчика, а клепать приложения для айфона; где человечество, вместо экспансии во вселенную, выбрало другой, изоляционистский глобальный проект и другой путь самоорганизации – социальную сеть, – зачем в этом мире нам нужен Гагарин? Гагарин – который превратился даже не в героя идеологического комикса, а в китчевую фигуру, в идеальный образец плохого советского дизайна, в экспонат краеведческого музея, который всегда может отвлечь на себя внимание в трудные моменты – например, когда очередной российский спутник по каким-то причинам не выходит на заданную орбиту?
Затем, что – даже и так – «идея Гагарина» все равно никуда не делась – и она все так же «работает».
В чем она состоит сегодня? Очень просто: в осознании того, что, каким бы ловким бизнесменом ни был Цукерберг, мечтать стать Цукербергом – гораздо пошлее, чем мечтать о том, чтобы стать Циолковским, Королевым или Цандером. Что покорить социальную сеть и покорить космос – это разные по масштабу задачи. «Идея Гагарина» – в том, что решение проблемы дефицита электротоваров, обеспечение возможности критиковать начальство по телевизору и соблюдение 31-й статьи Конституции – все это важно сегодня и неважно завтра, а главное для человечества – на Марс, на Марс, на Марс. Что в этом, собственно, и заключается конструктивно понятая свобода – в работе, в возможности заниматься творчеством, в производстве новых знаний, в развитии, в духовной экспансии, в трансформации, в преодолении самих себя. Что не плохое или хорошее государство, а сегодняшнее, наличное состояние материи, «физика», – есть то, что нужно преодолеть; выйти от физики к метафизике. Что «каждый человек – луч света, мчащийся на свидание с Богом», и Гагарин – пример человека, который прожил свою жизнь именно так – не как член тогдашней Общественной палаты, ездивший по Кутузовскому с мигалкой, а как луч света, мчавшийся на свидание с Богом. Вот в чем идея Гагарина: в том, чтобы все эти люди, которые открывают ресторан, заводят себе страничку на фейсбуке и думают, что они и есть «колумбы вселенной» сегодня, – почувствовали разряд тока, запрокинули голову наверх и прочли там составленную из звезд надпись: «Из ресторанов в космос не летают», как сформулировал однажды с гениальным простодушием Юрий Алексеевич; это следовало бы печатать на каждой странице каждого ресторанного меню, как печатают на сигаретах череп с надписью «Курение убивает».
Капитализм может быть очень комфортным, но, как ни крути, в качестве образа будущего он – самый пошлый из всех возможных; люди могут жить так, как им хочется, но они должны по крайней мере осознавать, что, теоретически, у них были и другие возможности. И вот «Гагарин» – проводник идей Циолковского и Королева – и есть антидот от этой пошлости. Ничего не стоят ни ваши диеты, ни ваши гигабайты текстового и визуального хлама, хранящиеся на американских серверах, ни ваши супермаркеты, когда есть Марс, Венера, спутник Сатурна Титан и система альфа Центавра – космос: горы хлеба и бездны могущества. Вот что такое Гагарин.